— Сейчас вернусь.

Пробравшись сквозь кустарник, Эби поднялся по лестнице на крыльцо. Заглянув в окно, он понял, что статуэтка действительно исчезла. Все остальное выглядело как обычно. Хотя особого значения этому придавать не стоило: дом был арендован с мебелью. Однако исчезнувший Будда настораживал.

Эби обошел вокруг дома, заглядывая в окна, но разглядеть там все в подробностях из-за штор не удавалось. Ничего определенного он сказать не мог.

В конце концов, устав гадать, он, по примеру Теда в доме Така, просто взял и выбил ногой дверь черного хода. «Что, черт возьми, затеяла эта Кэнди?» — думал он, входя в дом.

Аманда в очередной раз, как делала это каждые четверть часа с момента своего приезда, подошла на дежурный пост справиться, нет ли новостей. Медсестра ей, в свою очередь, терпеливо объяснила, что уже донесла до нее всю имеющуюся информацию. В настоящее время Джареда осматривает кардиолог, и врач в курсе, что она ждет. Как только появится что-нибудь новое, Аманда узнает обо всем первая. В голосе медсестры было слышно сочувствие, и Аманда, прежде чем отойти от стойки, благодарно кивнула ей.

Несмотря на окружающую обстановку, реальность которой была очевидна, она до сих пор не могла понять, что здесь делает и как все это могло случиться. Все, что пытались объяснить ей Фрэнк и медсестра, не доходило до ее разума, да она и не хотела их слушать. Ей нужно было видеть Джареда, слышать его голос, говорить с ним, чтобы увериться, что он жив и здоров.

Когда Фрэнк, пытаясь успокоить, клал ей руку на спину, она, словно получив ожог, тут же сбрасывала ее.

Ведь Джаред оказался здесь по его вине. Если б Фрэнк не напился, Джаред либо остался дома, либо пошел гулять с девушкой или бы сидел в гостях у приятеля и уж никак не попал бы в аварию у этого перекрестка и не угодил бы в больницу. Он пытался помочь. Он взял на себя ответственность.

«Но Фрэнк…»

Аманде тошно было на него смотреть. И она еле сдерживалась, чтобы не наорать на него.

Часы на стене отсчитывали секунды.

Прошла целая вечность, когда наконец дверь, которая вела в палаты пациентов, распахнулась.

Аманда повернула голову и увидела врача в хирургической одежде. Он подошел к дежурной медсестре. Та кивком указала на Аманду, которая застыла в ожидании, не в силах пошевелиться от волнения, пытаясь понять по лицу приближавшегося к ней врача, что он сейчас должен сказать. Но его лицо оставалось непроницаемым.

Аманда встала, Фрэнк — за ней.

— Я доктор Миллз, — представился врач и открыл перед ними ведущие в другой коридор двойные двери, приглашая их жестом туда пройти. Вот двери за ними захлопнулись, и доктор Миллз обернулся. Несмотря на седину в его волосах, Аманде показалось, что он моложе ее.

Чтобы полностью разобраться в том, что он сказал, ей, наверное, потребуется еще не раз говорить с ним, но главное она поняла: Джаред, который на первый взгляд не пострадал, на самом деле получил травму от удара дверью машины. При осмотре у него заметили шум в сердце и взяли на обследование. Во время обследования состояние Джареда заметно и стремительно ухудшалось. Врач произнес слово «цианоз» и сказал, что Джареду установили интракардиальный электростимулятор, но его сердечная активность продолжает снижаться. У него обнаружили разрыв правого трехстворчатого клапана, и ее сыну требуется операция по его замене. Джареда, объяснил он, уже шунтировали, и теперь от родителей требуется разрешение на проведение операции. Без операции, заявил он напрямик, их сын умрет.

«Джаред умрет».

Чтобы не упасть, Аманда схватилась за стену. Врач переводил взгляд с нее на Фрэнка.

— Мне нужно, чтобы вы подписали разрешение, — сказал доктор Миллз.

Аманда подумала, что он тоже чувствует исходящий от Фрэнка запах алкоголя, и в этот момент возненавидела мужа по-настоящему. Двигаясь как во сне, она медленно и тщательно, словно чужой рукой, вывела свое имя на бланке.

Доктор Миллз проводил их в смежный корпус и оставил в пустой комнате ожидания. От потрясения сознание Аманды словно онемело.

«Джареду требуется операция, иначе он умрет».

Он не мог умереть. Ведь ему всего девятнадцать. Вся жизнь впереди.

Аманда закрыла глаза и бессильно опустилась на стул. Она все пыталась, но никак не могла осознать смысл происходящего.

Кэнди это было совсем ни к чему. Тем более сегодня.

Молодому парню, сидящему в конце барной стойки, — Алану, или Элвину, или как там его, — не терпелось пригласить ее на свидание. Но хуже того — дела сегодня шли так вяло, что ей скорее всего даже на бак бензина не хватит. Отлично. Просто отлично.

— Эй, Кэнди? — Опять этот парень. Навалился на барную стойку, как голодный щенок. — Можно еще пива?

Выдавив из себя улыбку, Кэнди откупорила бутылку и принесла ее ему. Когда она приблизилась к концу стойки, парень что-то громко спросил, но в ту же минуту по двери скользнул свет фар — не то машина мимо проехала, не то кто-то зарулил на стоянку. Кэнди повернула голову по направлению к входной двери. И замерла в ожидании.

Но никто не вошел, и она с облегчением вздохнула.

— Кэнди?

Голос парня вернул ее к действительности. Он откинул со лба прядь глянцевых черных волос.

— Извините. Что?

— Я спросил, как у вас сегодня идут дела.

— Супер, — вздохнула она. — Просто супер.

Фрэнк занял стул напротив. Его до сих пор слегка покачивало, а взгляд оставался рассеянным. Аманда изо всех сил старалась его не замечать.

В остальном она ни на чем не могла сосредоточиться, в ней были только страх и мысли о Джареде. Фантастическим образом в этой тихой комнате перед ней мелькали годы жизни ее сына. Вот она держит его, совсем крошечного, на руках, вот причесывает его и упаковывает сандвич в коробку «Парк юрского периода» перед его первым днем в детском саду. Аманда вспомнила, как он волновался перед своим первым танцем в средней школе; как он пил молоко прямо из пакета, хотя она тысячу раз просила его этого не делать. Она вздрагивала время от времени, обеспокоенная звуками больницы, напоминавшими ей, где она и что происходит. И тогда ее снова охватывал ужас.

Врач предупреждал, что операция продлится не один час, возможно, до полуночи, но Аманда все же надеялась, что им сообщат хоть что-то раньше. Она должна была знать, что происходит, хотела, чтобы хоть кто-то ей все объяснил доступным языком. Но больше всего ей хотелось, чтобы кто-нибудь, обняв ее, пообещал, что с ее маленьким мальчиком — пусть он уже почти мужчина — все будет хорошо.

Эби стоял посреди спальни Кэнди. Уяснив обстановку, он плотно сжал губы. Ее шкаф был пуст. Пусты были и все ящики, так же как и шкафчик в ванной. Неудивительно, что она не отвечала на телефонные звонки — собирала вещи. А когда наконец ответила? Тогда сказать, что собирается уехать, наверное, забыла. Но Эби Коула еще никто не бросал. Никто.

А вдруг это из-за ее нового дружка? Вдруг они задумали сбежать вместе? Эта мысль заставила Эби выскочить из разбитой двери черного хода. Обежав дом, он поспешил к пикапу. Теперь ему нужно в «Тайдуотер», срочно. Нужно проучить Кэнди с ее дружком.

Обоих. Так, чтобы они запомнили его навсегда.

20

Такой темной ночи, как эта, Доусон еще не помнил. Абсолютно безлунной — над головой непроглядная темень, пробиваемая кое-где лишь тусклым мерцанием звезд.

Он находился уже почти на въезде в Ориентал и никак не мог отделаться от ощущения, что, возвращаясь, совершает ошибку. К дому Така надо было ехать через весь город. Он знал, что где угодно мог наткнуться на своих родственничков.

Впереди, за поворотом, навсегда изменившим его жизнь, вверху, над линией деревьев мерцали огни Ориентала. Если все же повернуть обратно, то нужно сделать это сейчас.

Доусон машинально снял ногу с педали и, когда машина замедлила ход, вдруг почувствовал на себе чье-то пристальное внимание.

Эби крепко сжимал руль. Пикап с ревом, скрипя шинами, несся через весь город. Резко крутанув руль влево, Эби въехал на стоянку перед «Тайдуотером» и так резко ударил по тормозам, что машину занесло. Предчувствие драки было настолько ощутимо, что даже Тед, впервые после того, как разнес «стингрей», стал проявлять признаки жизни.